Николай Васильевич Гоголь
Шинель
(adapted and abridged)
Итак, в одном департаменте служил один чиновник; чиновник не очень замечательный, низкого роста, немного рябой, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами на щеках и бледным цветом лица … Что ж делать! Виноват петербургский климат. Он был титулярный советник. Фамилия чиновника была Башмачкин. Имя его было Акакий Акакиевич.
Когда он поступил в департамент, никто не помнил. В департаменте его никто не уважал. Начальники совал ему под нос бумагу, он брал и тут же начинал её переписывать. Молодые чиновники смеялись над ним, рассказывали про него истории; сыпали на голову ему бумажки, говорили, что это снег. Но Акакий Акакиевич не отвечал на это ни одного слова. Только когда мешали ему заниматься своим делом, он говорил: “Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?”
Акакий Акакиевич очень любил свою работу. Он не думал о своей одежде: мундир и шинель у него были очень старые. Когда он приходил домой, он быстро ел свои щи и кусок говядины с луком и не замечал их вкуса. Другие чиновники после работы ходили в театры, на вечеринки, гуляли по улицам, ездили в гости, играли в карты, пили чай, рассказывали сплетни и развлекались, а Акакий Акакиевич переписывал бумаги, которые приносил домой с работы, и рано ложился спать. Он получал очень мало денег, всего 400 рублей в год, но был доволен своей судьбой.
Есть в Петербурге сильный враг. Враг этот наш северный мороз. Когда старая шинель Акакия Акакиевича совсем износилась на плечах и спине, он решил пойти к портному, чтобы починить её. Но портной сказал, что шинель такая старая, что починить её уже нельзя и нужно шить новую, а новая будет стоить 150 рублей.
“Как же новую? — сказал Акакий Акакиевич, — ведь у меня и денег на это нет.”
Акакий Акакиевич шёл домой как во сне. Как же, в самом деле, на что, на какие деньги её сделать? Акакий Акакиевич уже несколько лет копил деньги, и накопил 40 рублей, но где взять ещё денег? Акакий Акакиевич думал, думал и решил, что нужно будет уменьшить обыкновенные расходы: не пить чай и не зажигать свечи по вечерам, реже стирать белье… С этих пор у него появилась цель в жизни — новая шинель. Он копил деньги и часто заходил к портному, чтобы поговорить о шинели. Через два-три месяца наступил самый торжественный день в жизни Акакия Акакиевича, когда портной принёс наконец новую шинель. Шинель была очень красивая и как раз впору. Акакий Акакиевич расплатился с ним, поблагодарил и пошёл тут же в новой шинели в департамент. Акакий Акакиевич шёл в самом праздничном настроении. Он чувствовал каждую минуту, что на плечах его новая шинель, и несколько раз даже усмехнулся от удовольствия.
Неизвестно, каким образом в департаменте все вдруг узнали, что у Акакия Акакиевича новая шинель. Все начали поздравлять его, приветствовать и стали говорить, что он должен задать им всем вечер. Акакий Акакиевич потерялся совершенно, не знал, как ему быть, что отвечать. Наконец один из чиновников сказал: “Так и быть, я вместо Акакия Акакиевича даю вечер и прошу ко мне сегодня на чай: я же сегодня именинник“. Акакий Акакиевич никак не мог отказаться. Этот день был для Акакия Акакиевича точно самый большой торжественный праздник. Он возвратился домой в самом счастливом настроении, снял шинель и повесил её бережно на стене. Пообедал он весело и после обеда уж ничего не писал, никаких бумаг. Потом оделся, надел шинель и вышел на улицу.
Чиновник жил в лучшей части города. Акакий Акакиевич уже несколько лет не выходил по вечерам на улицу. Он с любопытством смотрел на окна магазинов, красивых дам и мужчин. Наконец он пришёл к имениннику. Шум и толпа людей, — всё это было как-то чудно Акакию Акакиевичу. Он просто не знал, как ему быть, куда деть руки, ноги и всю фигуру свою; наконец сел смотреть, как играют в карты. Но скоро ему стало скучно, он начал зевать — в это время обычно он уже ложился спать. Через час подали ужин: винегрет, холодную телятину, паштет, пирожки и шампанское. Акакия Акакиевича заставили выпить два бокала, после которых ему стало веселее, но было уже двенадцать часов, и он решил, что давно пора домой. Он тихо надел шинель, и вышел на улицу. На улице всё ещё было светло. Акакий Акакиевич шёл в весёлом расположении духа. Он шёл по пустынным улицам, фонари были всё реже — нигде ни души; сверкал только один снег по улицам.
Вдруг он увидел, что перед ним стоят какие-то люди с усами. “А ведь шинель-то моя!” — сказал один из них громовым голосом и схватил его за воротник. Акакий Акакиевич хотел закричать “караул“, но другой показал ему огромный кулак и сказал: “А вот только крикни!”. Акакий Акакиевич чувствовал только, как сняли с него шинель, он упал в снег и ничего уже больше не чувствовал. Через несколько минут он опомнился, но уже никого не было.
Акакий Акакиевич прибежал домой в совершенном беспорядке: волосы растрепались; и бок, и грудь, и все панталоны были в снегу. Старуха, хозяйка квартиры его, когда рассказал он, в чём дело, сказала, что нужно идти прямо к начальнику полиции. Акакий Акакиевич рано утром пошёл к начальнику; но сказали, что тот спит; он пришёл в десять — сказали опять: спит; он пришёл в одиннадцать часов — сказали: что нет дома; он пришёл в обед. Начальник стал расспрашивать Акакия Акакиевича, почему он так поздно возвращался, и не был ли в каком непорядочном доме, так что Акакий Акакиевич понял, что начальник ему не поможет. Весь этот день он не был в департаменте (единственный случай в его жизни). На другой день он пришёл весь бледный и в старой шинели. Повествование о грабеже, многих тронуло. Решили собрать денег, но собрали очень мало. Кто-то посоветовал, чтобы Акакий Акакиевич обратился к одному значительному лицу, генералу.
Нужно сказать, что одно значительное лицо одним значительным лицом стал недавно. Когда к нему пришёл Акакий Акакиевич, генерал находился в своём кабинете и разговаривал очень-очень весело с товарищем детства, с которым несколько лет не виделся. В это время доложили ему, что пришёл какой-то Башмачкин. Он спросил: “Кто такой?” Ему отвечали: “Какой-то чиновник” — “А! может подождать, теперь не время”, — сказал значительный человек. Когда он наконец вспомнил о Башмачкине и разрешил ему войти, он увидел Акакия Акакиевича, его старый мундир и строго спросил: “Что вам угодно?” Акакий Акакиевич робко рассказал, что была шинель совершенно новая, и теперь её украли… Генералу, неизвестно почему, показалось это фамильярным.
— Что вы, милостивый государь, — продолжал он отрывисто, — не знаете порядка? Вы должны были подать просьбу в канцелярию; она пошла бы к начальнику отделения, потом секретарю, а секретарь подал бы её уже мне…
— Но, ваше превосходительство, — сказал Акакий Акакиевич, — секретари того… ненадёжный народ…
— Что, что, что? — сказал значительное лицо. — Откуда у вас такие мысли? Знаете ли вы, кому это говорите? понимаете ли вы, кто стоит перед вами? понимаете ли вы это, понимаете ли это? я вас спрашиваю.
Тут генерал топнул ногою, и Акакию Акакиевичу сделалось страшно, и он упал в обморок.
Акакий Акакиевич не помнил, как вышел на улицу. Он не слышал ни рук, ни ног. Он шёл по улицам; ветер дул на него со всех четырёх сторон, из всех переулков. На другой же день у него началась сильная горячка. Доктор сказал, что больной умрёт через два дня. Акакий Акакиевич находился всё время в бреду и жару. То видел он портного и заказывал ему сделать шинель, то видел воров под кроватью, то извинялся перед генералом, то ругался страшными словами. Далее он говорил совершенную бессмыслицу, так что ничего нельзя было понять. Наконец бедный Акакий Акакиевич умер. После Акакия Акакиевича остались гусиные перья, бумага, три пары носков, две-три пуговицы и старая шинель. Акакия Акакиевича похоронили. И Петербург остался без Акакия Акакиевича, как будто бы его и никогда не было.
Но это не всё об Акакии Акакиевиче. Бедная наша история получила фантастическое окончание. По Петербургу пошли вдруг слухи, что у Калинкина моста по ночам ходит мертвец-чиновник, ищет какую-то украденную у него шинель и сдирает со всех шинели. Один из департаментских чиновников видел своими глазами мертвеца и узнал в нём тотчас Акакия Акакиевича.
Одно значительное лицо после ухода бедного Акакия Акакиевича почувствовал что-то вроде сожаления, а когда узнал, что Акакий Акакиевич умер, то ему стало стыдно, и он весь день был не в духе. Генерал хотел развлечься и забыть неприятное впечатление, и поехал на вечер к одному приятелю. За ужином выпил он стакана два шампанского и решил поехать к одной знакомой даме. Когда он ехал в санях, он вдруг почувствовал, что его кто-то схватил за воротник. Он обернулся и увидел человека небольшого роста, в старом поношенном мундире, и с ужасом узнал в нём Акакия Акакиевича. Лицо чиновника было бледно, как снег: “А! так вот ты наконец! наконец я тебя поймал за воротник! твоя-то шинель мне и нужна!” Бедное значительное лицо чуть не умер. Он сам снял поскорее свою шинель и закричал кучеру: “Пошёл быстрее домой!” С этих пор совершенно прекратилось появление чиновника-мертвеца: видно, генеральская шинель пришлась ему впору.