Отцы и дети II

И.С. Тургенев

Отцы и дети II (adapted and abridged)

Глава V

 

 

[Молодой человек Аркадий Кирсанов приехал из Петербурга к своему отцу Николаю Петровичу в деревню. С ним вместе приехал его друг Евгений Базаров. В доме также живут: брат Николая Петровича Павел Петрович, и незаконная жена Николая Петровича Федосья Николаевна (Фенечка) с ребёнком.]

На другое утро Базаров раньше всех проснулся и вышел из дома. Он зашёл на скотный двор, на конюшню, нашёл двух дворовых мальчишек, с которыми тотчас познакомился, и пошёл с ними на небольшое болото за лягушками.

— На что тебе лягушки, барин? — спросил его один из мальчиков.

— А вот на что, — ответил ему Базаров, — я лягушку разрежу и посмотрю, что у неё там внутри; а так как мы с тобой такие же лягушки, только на ногах ходим, я буду знать, что и у нас внутри делается.

— А зачем тебе это?

— А чтобы не ошибиться, если ты заболеешь и мне тебя лечить надо будет.

— Разве ты доктор?

— Да.

— Васька, слышь, барин говорит, что мы с тобой те же лягушки. Чудно!

— Я их боюсь, лягушек-то, — сказал Васька, мальчик лет семи.

— Чего бояться? разве они кусаются?

— Ну, давайте в воду, философы, — сказал Базаров.

 

Николай Петрович тоже проснулся и пошёл к Аркадию. Отец и сын вышли на террасу, на столе уже стоял самовар.

— Ты, Аркадий, с чем пьёшь чай, со сливками или с лимоном? — спросил Николай Петрович.

— Со сливками, — отвечал Аркадий, он помолчал немного и спросил, — Извини, папаша, если мой вопрос тебе покажется неуместным, — начал он, — ты не рассердишься?..

— Говори.

— Не оттого ли Фенечка не приходит сюда чай пить, что я здесь?

Николай Петрович слегка отвернулся.

— Может быть, — проговорил он наконец, — она стыдится

— Напрасно она стыдится. Во-первых, ты знаешь мой образ мыслей (Аркадию очень было приятно произнести эти слова); а во-вторых, я не хочу стеснять твою жизнь. Сын отцу не судья.

— Спасибо, Аркаша, — глухо сказал Николай Петрович.

— Я сам пойду к ней, — воскликнул Аркадий и убежал. Николай Петрович в смущенье сел на стул. Сердце его забилось

Послышались торопливые шаги, и Аркадий вошёл на террасу.

— Мы познакомились, отец! — воскликнул он. — Федосья Николаевна сегодня не совсем здорова и придет попозже. Но как же ты не сказал мне, что у меня есть брат? Я бы уже вчера вечером его расцеловал, как я сейчас расцеловал его.

Николай Петрович хотел что-то сказать, хотел обнять сына… Аркадий бросился ему на шею.

— Что это? опять обнимаетесь? — раздался сзади их голос Павла Петровича.

Павел Петрович сел за стол. На нём был изящный утренний, в английском вкусе, костюм; на голове красивая маленькая феска.

— Где же новый твой приятель? — спросил он Аркадия.

— Его дома нет; он обыкновенно встаёт рано и идёт куда-нибудь. Главное, не надо обращать на него внимания: он церемоний не любит.

— Да, это заметно. — Павел Петрович начал медленно намазывать масло на хлеб. — Долго он у нас будет гостить?

— Не знаю. Он заехал сюда по дороге к отцу.

— А отец его где живёт?

— В нашей губернии, вёрст восемьдесят отсюда. У него там небольшое имение. Он был прежде полковым доктором.

— Тэ-тэ-тэ-тэ… То-то я всё себя спрашивал: где слышал я эту фамилию: Базаров?.. Николай, помнишь, в дивизии нашего отца был лекарь Базаров?

— Кажется, был.

— Точно, точно. Так этот лекарь его отец. Гм! Ну, а сам господин Базаров, собственно, что такое? — спросил Павел Петрович.

— Что такое Базаров? — Аркадий усмехнулся. — Он нигилист.

— Как? — спросил Николай Петрович, а Павел Петрович поднял нож с куском масла и остался неподвижен.

— Он нигилист, — повторил Аркадий.

— Нигилист, — проговорил Николай Петрович. — Это от латинского nihil, ничего, насколько я знаю; значит это человек, который… который ничего не признаёт?

— Скажи: который ничего не уважает, — подхватил Павел Петрович.

— Который ко всему относится с критической точки зрения, — сказал Аркадий.

— А это не всё равно? — спросил Павел Петрович.

— Нет, не всё равно. Нигилист — это человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает на веру ни одного принципа…

— И что ж, это хорошо? — перебил Павел Петрович.

— Одному от этого хорошо, а другому очень плохо.

— Вот как. Мы, люди старого века, мы думаем, что без принципов нельзя… Да. Раньше были гегелисты, а теперь нигилисты… Вот и господин нигилист к нам идёт, — сказал он.

 

Действительно, по саду шёл Базаров. Его пальто и панталоны были в грязи; в правой руке он нёс небольшой мешок; в мешке шевелилось что-то живое. Он быстро приблизился к террасе и сказал:

— Здравствуйте, господа; извините, что опоздал к чаю, сейчас вернусь.

— Что это у вас, пиявки? — спросил Павел Петрович.

— Нет, лягушки.

— Вы их едите или разводите?

— Для опытов, — равнодушно проговорил Базаров и ушёл в дом.

— Это он их резать будет, — заметил Павел Петрович, — в принципы не верит, а в лягушек верит.

Аркадий с сожалением посмотрел на дядю. Николай Петрович пожал плечами.

 

Leave a Reply