А.П. Чехов
Хамелеон
(abridged)
Через базарную площадь идёт полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели. За ним шагает рыжий городовой. Кругом тишина… На площади ни души…
— Так ты кусаться? — слышит вдруг Очумелов. — Ребята, держи! А… а!
Слышен собачий визг. Очумелов глядит в сторону и видит: бежит собака. За ней гонится человек в ситцевой рубахе и расстегнутой жилетке. Он бежит за ней, падает на землю и хватает собаку за задние лапы. Слышен вторично собачий визг и крик. Скоро собирается толпа.
— Беспорядок, ваше благородие!.. — говорит городовой.
Очумелов шагает к толпе. Около ворот, видит он, стоит человек в расстёгнутой жилетке и показывает толпе окровавленный палец. В этом человеке Очумелов узнает золотых дел мастера Хрюкина. В центре толпы сидит на земле сам виновник скандала — белый щенок с острой мордой и жёлтым пятном на спине. В слезящихся глазах его выражение тоски и ужаса.
— По какому это случаю тут? — спрашивает Очумелов. — Почему тут? Это ты зачем палец?.. Кто кричал?
— Иду я, ваше благородие, никого не трогаю.. .— начинает Хрюкин. — И вдруг эта подлая ни с того, ни с сего за палец… Вы меня извините… Работа у меня мелкая. Пусть мне заплатят, потому что я этим пальцем, может, неделю не пошевельну… Этого, ваше благородие, и в законе нет… Ежели каждый будет кусаться, то лучше и не жить на свете…
— Гм!.. Хорошо… — говорит Очумелов строго. — Хорошо… Чья собака? Я этого так не оставлю. Я ему покажу Кузькину мать!.. Елдырин, — обращается надзиратель к городовому, — узнай, чья это собака, и составляй протокол! А собаку истребить надо. Немедля! Она наверное бешеная… Чья это собака, спрашиваю?
— Это, кажись, генерала Жигалова! — кричит кто-то из толпы.
— Генерала Жигалова? Гм!.. Сними-ка, Елдырин, с меня пальто… Ужас как жарко! Одного только я не понимаю: как она могла тебя укусить? — обращается Очумелов к Хрюкину. — Она маленькая, а ты ведь вон какой здоровила! Ты, должно быть, расковырял палец гвоздиком, а потом и пришла в твою голову идея, чтоб денег сорвать. Знаю вас, чертей!
— Он, ваше благородие, цыгаркой ей в харю для смеха, а она — не будь дура и тяпнула…
— Врёшь! Не видал, так зачем врать?
— Нет, это не генеральская… — глубокомысленно замечает городовой. — У генерала таких нет.
— Ты это верно знаешь?
— Верно, ваше благородие…
— Я и сам знаю. У генерала собаки дорогие, породистые, а эта — чёрт знает что! Ни шерсти, ни вида… И этакую собаку держать?!.. Где же у вас ум? Ты, Хрюкин, пострадал и дела этого так не оставляй… Нужно проучить! Пора…
— А может быть, и генеральская… — думает вслух городовой. — На морде у ней не написано… Намедни во дворе у него такую видел.
— Конечно, генеральская! — говорит голос из толпы.
— Гм!.. Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто… Что-то ветром подуло… Ты отведёшь её к генералу и спросишь там. Скажешь, что я нашёл и прислал… Она, может быть, дорогая. Собака — нежная тварь… А ты, болван, опусти руку! Сам виноват!..
— Повар генеральский идет, его спросим… Эй, Прохор! Поди-ка, милый, сюда! Погляди на собаку… Ваша?
— Выдумал! Таких у нас отродясь не бывало!
— И спрашивать тут нечего, — говорит Очумелов. — Она бродячая! Нечего тут долго разговаривать… Ежели сказал, что бродячая, стало быть и бродячая… Истребить, вот и всё.
— Это не наша, — продолжает Прохор. — Это генералова брата, что намедни приехал.
— Да разве братец ихний приехали? Владимир Иваныч? — спрашивает Очумелов, и всё лицо его заливается улыбкой умиления.— Ишь ты, господи! А я и не знал! Погостить приехали?
— В гости…
— Ишь ты, господи… Соскучились по брату… А я ведь и не знал! Так это ихняя собачка? Очень рад… Возьми её… Собачонка ничего себе… Шустрая такая… Цап этого за палец! Ха-ха-ха… Ну, чего дрожишь? Ррр… Рр… Сердится…
Прохор зовёт собаку и идёт с ней… Толпа хохочет над Хрюкиным.
— Я ещё доберусь до тебя! — грозит ему Очумелов и продолжает свой путь по базарной площади.