(abridged)
[middmedia 293d4b7a7401f56541320ce7c1388ac1 tsmorodi thin2.mp3 width:400 height:300]
На вокзале Николаевской железной дороги встретились два приятеля: один толстый, другой тонкий. Толстый только что пообедал на вокзале. Пахло от него хересом и флёр-д’оранжем. Тонкий же только что вышел из вагона и нёс чемоданы, узлы и картонки. Пахло от него ветчиной и кофейной гущей. Из-за его спины выглядывала худенькая женщина с длинным подбородком — его жена, и высокий гимназист — его сын.
— Порфирий! — воскликнул толстый. — Ты ли это? Голубчик мой! Сколько зим, сколько лет!
— Батюшки! — удивился тонкий. — Миша! Друг детства! Откуда ты?
Приятели три раза поцеловались и смотрели друг на друга глазами, полными слёз. Оба были приятно удивлены.
— Милый мой! — начал тонкий. — Вот не ожидал! Вот сюрприз! Ну, да погляди же на меня хорошенько! Такой же красавец, как и был! Ах ты, господи! Ну, что же ты? Богат? Женат? Я уже женат, как видишь… Это вот моя жена, Луиза, урождённая Ванценбах… лютеранка… А это сын мой, Нафанаил, ученик III класса. Это, Нафаня, друг моего детства! В гимназии вместе учились!
Нафанаил немного подумал и снял шапку.
— В гимназии вместе учились! — продолжал тонкий. — Помнишь, как тебя дразнили? Тебя дразнили Геростратом за то, что ты казённую книжку папироской прожёг, а меня Эфиальтом за то, что я ябедничать любил. Хо-хо… Детьми были! Не бойся, Нафаня! Подойди к нему поближе… А это моя жена, урождённая Ванценбах… лютеранка.
Нафанаил немного подумал и спрятался за спину отца.
— Ну, как живёшь, друг? — спросил толстый, восторженно глядя на друга. — Служишь где?
— Служу, милый мой! Коллежским асессором служу уже второй год. Зарплата плохая… ну, да бог с ней! Жена уроки музыки даёт, я портсигары из дерева делаю. Отличные портсигары! По рублю за штуку продаю. Если кто берёт десять штук и более, тому скидка. Ну, а ты как? Наверное, уже статский советник? А?
— Нет, милый мой, — сказал толстый. — Я уже тайный советник… Две звезды имею.
Тонкий вдруг побледнел, окаменел, но скоро на лице его появилась широчайшая улыбка. Сам он стал меньше ростом, ниже, уже и тоньше… Длинный подбородок жены стал еще длиннее; Нафанаил застегнул все пуговицы своего мундира…
— Я, ваше превосходительство… Очень приятно-с! Друг, можно сказать, детства и вдруг стал таким важным чиновником-с! Хи-хи-с.
— Ну, полно! — поморщился толстый. — Для чего этот тон? Мы с тобой друзья детства — и зачем тут это чинопочитание!
— Помилуйте… Что вы-с…— захихикал тонкий, ещё более уменьшаясь. — Милостивое внимание вашего превосходительства… Это вот, ваше превосходительство, сын мой Нафанаил… жена Луиза, лютеранка…
Толстый хотел возразить что-то, но на лице у тонкого было написано столько благоговения и сладости, что тайный советник отвернулся от тонкого и подал ему на прощанье руку.
Тонкий пожал три пальца, поклонился и захихикал, как китаец: «хи-хи-хи». Жена улыбнулась. Нафанаил уронил шапку. Все трое были приятно ошеломлены.