Мёртвые души II (adapted and abridged)
отрывок, т. 1, глава 5
Мёртвые души.
Т. 1 гл. 5
[Чичиков едет в гости к Собакевичу покупать мёртвые души].
Деревня показалась Чичикову довольно велика; два леса, берёзовый и сосновый, как два крыла, одно темнее, другое светлее, были у ней справа и слева; посередине стоял деревянный дом с мезонином, красной крышей и тёмно-серыми стенами. Двор окружён был крепкой и толстой деревянной решёткой. Подъезжая к крыльцу, Чичиков заметил в окне два лица: женское, в чепце, узкое, длинное, как огурец, и мужское, круглое, широкое, как молдавские тыквы, из которых делают на Руси двухструнные легкие балалайки. На крыльцо вышел лакей в серой куртке с голубым воротником и ввёл Чичикова в сени, куда вышел уже сам хозяин. Увидев гостя, он сказал: «Прошу!» — и повёл его в дом.
Когда Чичиков посмотрел на Собакевича, то ему показалось, что он очень похож на медведя. Его даже звали Михайлом Семеновичем.
Дверь в гостиной открылась, и вошла хозяйка, дама весьма высокая, в чепце с лентами.
— Это моя Феодулия Ивановна! — сказал Собакевич. — Душенька, рекомендую тебе, Павел Иванович Чичиков! У губернатора имел честь познакомиться.
Почти в течение целых пяти минут все молчали. Чичиков еще раз осмотрел комнату, и всё, что в ней было, было очень похоже на хозяина дома. В углу гостиной стояло пузатое ореховое бюро на четырёх ногах, совершенный медведь. Стол, кресла, стулья — все было тяжёлое и прочное, — словом, каждый предмет, каждый стул, казалось, говорил: «И я тоже Собакевич!» или: «И я тоже очень похож на Собакевича!»
— Мы о вас вспоминали у председателя палаты, у Ивана Григорьевича, — сказал наконец Чичиков, видя, что никто не начинает разговор, — в прошлый четверг. Очень приятно провели там время. Прекрасный человек.
— Ну, может быть, это вам так показалось: он такой дурак, какого свет не производил.
Чичиков немного удивился, но потом, продолжил:
— Зато губернатор какой превосходный человек!
— Губернатор превосходный человек?
— Да, не правда ли?
— Первый разбойник в мире!
“А вот заговорю я с ним о полицеймейстере: он, кажется, друг его,” подумал Чичиков.
— А мне, — сказал он, – больше всех нравится полицеймейстер. Какой характер – прямой, открытый…
— Мошенник! — сказал Собакевич, — продаст, обманет, еще и пообедает с вами! Я их знаю всех: это всё мошенники, весь город такой. Один там только и есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья. Прошу обедать!
За столом гость и хозяин выпили как следует по рюмке водки и закусили всякими солёностями, как закусывает вся Россия.
— Щи, моя душа, сегодня очень хороши! — сказал Собакевич жене и положил себе огромный кусок баранины с гречневой кашей.
— В городе вам чёрт знает что подадут! — продолжал он.
— У губернатора, однако ж, свиные котлеты и рыба были превосходны, — сказал Чичиков.
— Да знаете ли, из чего это всё готовится? Вы есть не будете, когда узнаете. Я знаю, что они на рынке покупают. Купит повар кота, да и подаёт на стол вместо зайца. Я гадостей не буду есть. Я лягушку или устрицу не возьму в рот: я знаю, на что устрица похожа, — продолжал он, – Это доктора немцы да французы выдумали диету, лечить голодом! Нет, это всё выдумки, это всё… — Здесь Собакевич даже сердито покачал головою. — У меня не так. У меня когда свинина — всю свинью давай на стол, баранина — всего барана, гусь — всего гуся! Лучше я съем два блюда, да съем, сколько душа требует.
Потом ели ватрушки, из которых каждая была гораздо больше тарелки, потом был индюк с яйцами, рисом, печёнкой и ещё чем-то. После обеда пошли в гостиную.
— Я хотел бы поговорить с вами об одном дельце, – сказал Чичиков.